мы успокоились. Но утром, когда я пошел в ванную комнату, то обнаружил её там,
упавшую в обморок. Очевидно, она пошла посреди ночи мыться, так как у нее снова
пошла кровь. Из-за сильной слабости она упала, разбив вдобавок голову. Огромная,
багровая лужа натекла на пол вокруг неё, и даже просочилась к соседям на нижний
этаж, - он глядел на свои руки, очевидно переживая происшедшее.
- Пока приехала скорая, я всё время находился рядом со своей любимой. Мои ладони
были липкими от её крови. К ним приклеились её волосы. Я её обнимал и целовал,
говорил что все будет хорошо. Я был помешан. Знаешь, это ужасно видеть, как
голова любимого человека безвольно болтается из стороны в сторону, и ты не
представляешь что делать. Она еще слабо дышала, когда её увозили в больницу, но
она не доехала. Я нашел ее слишком поздно. По дороге моя Танечка скончалась, -
юноша вновь залился слезами.
Когда безутешный человек наконец-то притих, Василий поинтересовался у него, не
знает ли он фамилии врача. Тот ответил утвердительно и достал из кармана листок
с направлением, где внизу, на расплывчатой, круглой печати, читалось Линь Анна
Сергеевна. На просьбу Василия дать ему этот листок, юноша не возразил. Уже
начиная складывать бумажку, Василий вздрогнул и прочел, написанное в
направлении. А там было: «Следующая - врач. Её сердце». Он понял, что это
очередная часть его задания.
Покончить с врачом Василий решил прямо в больнице, придя на прием. Но к врачу
попасть было нелегко. Единственная, «бесплатная» консультация на весь город
собирала огромные очереди. Кроме прочего еще требовалась предварительная запись
и небольшая первичная оплата. Для достижения своей цели Василий замаскировался
под женщину. Прицепил животик, натянул женское бельё, «одолженное» у знакомой
вместе со всеми необходимыми документами, и к семи часам утра сидел в очереди у
заветной двери, ожидая приближения назначенного времени.
Всё прибывающие дамочки быстро заполнили пустующие скамьи, некоторые начали
устраиваться стоя у стен коридора. Не смотря на то, что многие не были знакомы,
они весело хихикали, болтали друг с дружкой об женских делах. Расспрашивали о
рождении и вынашивании детей. Беззаботно шушукались об очередном двенадцатом
аборте, который сделала, гордо заявившая об этом красивая женщина лет тридцати.
В общем, никто из них не страдал в предвкушении плохого. Василий даже стал
колебаться, не обманули ли его. Однако сомнения развеяла бедно одетая девушка.
Она до поры до времени тихо сидела в углу, и вдруг заплакала. На расспросы,
почему плачет, она поведала соседкам в очереди примерно такую же историю,
которую рассказал Василию юноша. Услышав сходное изложение из уст второго
пострадавшего, он лишь крепче сжал зубы да шприц с наркозом в своей сумочке.
Войдя в кабинет и представившись, он понял, что не понравился врачу. Она,
натягивая перчатки, брезгливо поморщилась, без лишних расспросов отправила его
снимать нижнее бельё и взгромоздиться в акушерском кресле, где Василий
устроился, широко раздвинув ноги. Врач лениво подошла, подняла подол его юбки, и
долго взирала вниз. Наконец она приподняла голову, пытаясь выжать улыбку. Игла с
наркотиком в сонную артерию быстро погасила её намерение. Женщина зашаталась,
выдергивая пустой шприц, но её действия были лишь предсмертной конвульсией.
Через десять минут, неспешно умыв руки и поправив сбившуюся прическу, Василий
спокойно открыл дверь, вышел и отправился по коридору, беззаботно покручивая
сумочкой с лежащим в ней багрово-черным органом.
Ночью Удальцова преследовали кошмары. После каждого подскакивания на кровати с
диким криком и липким потом по всему телу, он вновь проваливался в ужасы, где от
кого-то убегал, или догонял, или убивал. Каждый раз ему казалось, что его руки
по самые локти в крови. Василий орал. Просыпался. Смотрел на потные ладони.
Обтирал их о простынь, но, не увидев грезящихся следов, откидывался на подушку
и вновь тревожно засыпал.
Утром, еле ворочая ватными конечностями, он брил щетину и смотрел на свое
измученное
|